Дьяковская культура — археологическая культура раннего железного века, существовавшая в VII дон.э. — V веках на территории Московской , Тверской  , Вологодской  , Владимирской , Ярославской и Смоленской  областей.

Открытие культуры

Название культура получила по Дьякову городищу у села Дьяково (ныне в Москве , в черте музея-заповедника Коломенское )  . Его раскопки начались в 1864 году Д.Я.Самоквасовым и затем в 1889 году продолжены В.И.Сизовым . Общая характеристика культуры сформулирована в 1903 году А.А.Спицыным .

Этническая принадлежность и происхождение культуры

Финно-угорский язык носителей дьяковской культуры не вызывает сомнений. Об этом свидетельствует более древняя, чем славянская, топонимика.  Носителей Дьяковской культуры обычно считают предками племён мери и веси  , тогда как племена родственной ей городецкой культуры были предками муромы , мещеры и мордвы  . Обе культуры была потомками культуры текстильной (иначе сетчатой) керамики района Волго-Окского междуречья и Верхней Волги, существовавшей в эпоху поздней бронзы; оттуда дьяковцы (а ранее их предки— носители текстильной керамики) двинулись по берегам рек на запад  Хотя вполне обоснованной выглядит версия о славянском происхождении, как минимум, части дьяковских памятников — главным образом, на Верхней Волге  . Двигаясь на запад, дьяковцы сменили абашевскую  и остатки фатьяновской  ) культуры, причём археологические источники свидетельствуют об ожесточенной борьбе между дьяковцами и последними фатьяновцами  . Вытеснение финскими пришельцами раннескотоводческих (очевидно индоевропейских по языку) племен объясняется, возможно, тем, что у пришельцев были более гибкие формы хозяйства с использованием земледелия, тогда как раннескотоводческие племена переживали кризис из-за неблагоприятных для скотоводства климатических изменений  .

 Хозяйство

Основными занятиями дьяковского населения были скотоводство , при чём в первую очередь разводились лошади  (на мясо, впоследствии также стали использоваться для верховой езды; но не как тягловый скот). Также разводились коровы, свиньи. Селекция скота не производилась, скот был малорослым.

Значительную роль в хозяйстве играла также охота ; поскольку дьяковцы селились по берегам рек, то окрестные леса оставались незаселенными и предоставляли широкие возможности для неё. Охотились на лося, оленя, медведя, кабана, косулю, тетерева, рябчика— ради мяса, а также на пушных зверей (прежде всего бобра, также куницу, лису, выдру), причём шкурки служили экспортным товаром. Для охоты на мелкого пушного зверя использовались специальные стрелы с тупым наконечником (чтобы не попортить шкурку).

Крайне примитивное земледелие только начинало развиваться и носило вспомогательный характер  . Существует мнение о его подсечно-огневом характере, но Д.А.Авдусин считает это невозможным, так как для подсечного земледелия необходимо большое количество топоров, топоры же на дьяковских городищах достаточно редки  . Возделывались (мотыгами) в основном мысы и участки коренного берега, тогда как заливные и пойменные луга использовались под пастбища.

К концу существования культуры значение земледелия увеличилось. Возделывали просо, ячмень и пшеницу, а также коноплю (как в пищу, так и для волокна) и лен, которые заняли уже значительное место в хозяйстве дьяковцев.

Социальные отношения

Дьяковцы жили родовым строем. Каждый род, состоявший из нескольких больших семей и насчитывавший в среднем около сотни человек, жил в особом городище; стада скота, содержавшиеся в общем загоне, составляли родовую собственность и главное родовое богатство. Имущественной дифференциации не наблюдается. По всей видимости, группа из нескольких родовых общин составляла племя.

Жизнь в городищах

Небольшие (1000-3000 кв.метров) городища дьяковцев строились на берегах рек; судя по всему, такое городище было и на месте Московского Кремля. Городища воздвигались на высоких берегах рек; как правило для этого использовалось место, где в реку впадает другая речка или хотя бы есть овраг, образующие треугольный мыс; таким образом, дьяковское городище имело треугольную форму и с двух сторон было защищено от природы. Первоначально городища укреплялись слабо, только рвом и частоколом с напольной (открытой) стороны. Примерно с IVв. дон.э. (время распространения железа и, видимо, увеличения богатств родов, провоцировавших грабительские набеги)— укрепления усиливаются. Городища обносят валами, а с напольной стороны, как правило, и двумя рядами валов со рвом между ними; Кунцевское городище было окружено даже тройной линией валов и частоколов. На некоторых городищах, вместо частоколов устраивают бревенчатые стены, служившие одновременно хозяйственными и жилыми постройками. В городище проживало от 50 до 200 человек. По берегам рек городища довольно часты, но за пределами речных долин дьяковцы не жили, так что плотность населения в дьяковскую эпоху была низкой. Так, на всей территории современной Москвы известно 10 городищ, то есть на эту территорию площадью более 1000 кв.км. приходилось около 1000 человек (считая в среднем 100 человек на городище). Жители городища осваивали территорию примерно в радиусе 3км от него, где у них были охотничьи угодья, пастбища, поля, впоследствии и селища, в том числе сезонные (места доек, полевые станы).

Жилищами служили в раннюю эпоху— круглые полуземлянки с коническими крышами, впоследствии— длинные дома, относительно большие (площадь 50-70 кв.м.). Так, один из домов, раскопанных в Дьякове городище, имел длину 15м при ширине 3,5м. В городище было несколько домов, в каждом из которых проживала большая семья. Дома были срубные либо столбовые из тонких бревен (по некоторым предположениям даже плетня), обмазанных глиной; ямы опорных столбов хорошо видны в культурном слое. Дом делился на несколько помещений, холодное (типа сеней) и теплые комнаты, в центре которых располагался каменный или глинобитный очаг. Пол либо подсыпали песком, либо обмазывали глиной, либо устилали чем-то вроде циновок из травы. В последние века существования культуры, на смену большим длинным домам пришли небольшие (около 20 кв.м.) квадратные в плане постройки из бревен, закрепленных на опорных столбах. Кроме жилых домов, в городище были также хозяйственные постройки— хлева и амбары. В некоторых городищах находят кузницы и дома, где собирались женщины для прядения и ткачества (Березняки, в Ярославской области). Своеобразно было устройство Троицкого городища под Можайском, где первоначально не было отдельных домов, а была сплошная кольцевая деревянная галерея, внешняя сторона которой служила оборонительной стеной; половину этой галереи занимала хозяйственная часть, половину— жилая, при чём каждая семья жила в отдельном помещении, отгороженном стенкой (так называемые «жилые стены»). Впрочем, это городище было сожжено во время набега, после чего возобновилось уже с обычными семейными домами. В начале нашей эры при городищах появляются неукрепленные селища, так например у Дьякова городища было два селища— «Выгон» и «Чертов городок».

Материальная культура

Для дьяковской культуры характерна так называемая «текстильная» лепная керамика, скифские украшения. В начале развития орудия бронзовые, потом они сменяются железными, цветные металлы используются на украшения. Но вообще металла было мало, видимо он дорого ценился, зато широко использовались орудия из кости, а на ранних этапах культуры ещё использовался и камень. Лишь к концу периода костяные орудия вполне вытесняются металлическими. Несомненно, большую роль в быту играли предметы из дерева, но они как правило не сохраняются. В Дьякове городище найдены, однако, деревянная ложка и дно берестяного туеса.

Специфичны для дьяковской культуры глиняные грузики неясного назначения. Они имеют конусовидную форму, с внутренним каналом, на котором часто заметны следы потертостей и даже нитей. Основания всегда фигурное, украшенное рубчиками. Поверхность грузиков украшалась точечным орнаментом, линиями, насечками, свастиками, рисунками ит.д. Существует множество гипотез об их предназначении; иногда в них видят культовые предметы (вплоть до вместилищ душ умерших), но наиболее распространенная трактовка— как пряслиц или грузиков для вертикального ткацкого станка.

В начале нашей эры в дьяковской культуре происходит качественный скачок. Он связан, возможно, с влиянием более развитых соседних племен (особенно балтских) и с тем фактом, что дьяковцы более активно включились в международный обмен, начав (как показывает костный материал) бить пушного зверя в промышленных масштабах. Так, с IIIв. прежнюю грубую текстильную керамику сменяет более совершенная чернолощеная (под балтским влиянием). Ассортимент костяных изделий резко сокращается, и под конец они вовсе исчезают; они вытесняются железом, в обработке которого дьяковские кузнецы достигли заметных успехов, так что под конец насчитывают уже 22 наименования изготовлявшихся ими железных изделий. Развивается ювелирное искусство, с того же IIIв. широко распространяются бронзовые украшения, орнаментированные разноцветной выемчатой эмалью (характерные для Восточной Европы той эпохи); появляются специфически дьяковские ювелирные изделия: бантиковидные нашивные бляшки, серьги с трапециевидными подвесками, украшенные парными шариками зерни, ажурные застежки-сюльгамы. Любопытно, что на Кунцевском городище в Москве была найдена игрушечная льячка (ложечка для залива металла). В качестве предметов импорта, поступавших в обмен на меха, распространялись в частности римские стеклянные бусы, а на Троицком городище была найдена римская фибула Iв. н.э. с надписью «avcissa»— самая северная из находок такого рода. Вещи из Средиземноморья поступали к дьяковцам через скифов, впоследствии сарматов, которые вообще оказали определенное влияние на дьяковскую культуру, в частности своим «звериным» орнаментом; костяные дьяковские стрелы представляют по форме подражание скифским бронзовым.

Духовная культура

Мертвых дьяковцы кремировали и хоронили в так называемых «домиках мёртвых». Так как похороны совершались вдали от городищ, дьяковские захоронения долгое время не были известны; впоследствии нашли два захоронения, по каким-то причинам устроенные в самом городище: в Березняках на реке Волге , близ Рыбинска ( Ярославская область ), и близ Саввино-Сторожевского монастыря под Звенигородом ( Московская область ). В этих домах, представлявших собой небольшие (примерно 5Х4м.) полуземлянки, хранились остатки кремации умерших с остатками погребального инвентаря и бронзовых «шумящих украшений»  . «Домики мертвых» находят также в Вологодской области, культура которой тесно связана с дьяковской, при чём там этот обряд появляется наряду с более ранними грунтовыми погребениями.  Существует предположения, что такие «домики смерти», находимые в лесной глуши первыми славянскими поселенцами, послужили основой для устрашающей сказочной избушки Бабы Яги на курьих ножках .

Свидетельств духовной жизни дьяковцев немного, и они плохо поддаются истолкованию. Это миниатюрные глиняные зооморфные фигурки, а также костяные поделки с изображениями животных, несущие отпечаток влияния скифского «звериного стиля». Явно предметами культа служили глиняные женские статуэтки; среди характерных признаков дьяковского искусства отмечаются также символы в виде двух соединенных вершинами треугольников, накладки и наконечники поясов с тамгообразными знаками и стилизованными человеческими фигурками— так называемыми «пляшущими человечками», среди которых постоянно повторяется образ фигуры с высоко поднятыми вверх руками. А.Н.Башенькин особо отмечает изображения медведя и утки, сравнивая с данными этнографии, согласно которой оба животных служили особым предметом поклонения финно-угров: медведь как «хозяин леса», утка— как прародительница всего сущего, снесшая Мировое яйцо. Кроме того, у финнов считалось, что птица уносит душу умершего, с чем тот же автор связывает находимые в «домиках мертвых» подвески в виде летящей птицы  .

Именно в дьяковской культуре могло происходить доказанное данными лингвистики влияние балтской мифологии на мордовскую в образах громовика Пурьгине-паза  (ср. Перкунас ), Йондол-бабы (ср. Додола ) ит.д.

Физический облик дьяковцев

Антропологический облик дьяковцев неясен, так как несколько разрозненных обгоревших костей, дошедших из двух погребений, не могут дать на этот счет определенных указаний. Теоретически, можно было бы ожидать смешения европеоидных и монголоидных черт, характерных для древних и современных финно-угорских народов. В частности, академик Т.Алексеева отмечает монголоидную примесь в черепах позднейшего славянского населения региона— вятичей и поволжских кривичей, в основу антропологического типа которых, по её мнению, лег в результате ассимиляции дославянский тип. При этом вятичей она определяет как людей грациального сложения, невысокого роста, узколицых долихокефалов ; они имели плоские скулы и мало выступающий нос, и по антропологическому типу практически не отличались от мордвы-эрзя  . А.С.Сыроватко и А.Я.Елистратов попытались восстановить физический облик дьяковцев по отпечаткам пальцев на керамике, используя методику, принятую в криминалистике. В результате они пришли к выводу, что дьяковцы были людьми грацильного телосложения: худощавыми и невысокого роста .

Упадок и исчезновение дьяковской культуры

С середины I тыс. н.э. дьяковская культура приходит в упадок, и археологические свидетельства её исчезают в VIIIв. При этом никаких признаков внешней катастрофы (вражеское нашествие ит.п.) не наблюдается.

Согласно традиционному взгляду, в IX-Х в. земли дьяковцев заселяют славянские племена кривичей и вятичей . При этом загадкой остается тот факт, что, хотя археологически между исчезновением дьяковцев и появлением славян наблюдается перерыв в 200—300 лет, лингвистические данные (финская гидронимика и топонимика, например, название Яуза , Яхрома , Талдом , возможно и Москва ) свидетельствуют о славяно-финских контактах в этом регионе. Это заставляло гипотетически продлевать существование культуры до Х века, предполагая, что славяне застали какое-то остаточное финское население и, видимо, ассимилировали его. Однако, в последнее время устанавливается взгляд на более раннее проникновение славян в поволжский регион (с конца IV—Vв., предположительно под влиянием гуннского нашествия)  . Академик В.В.Седов называет это « первой волной славянского переселения »; её свидетельствами являются височные кольца, близкие позднейшим кольцам кривичей  , находимые в частности в позднедьяковских слоях. Это обстоятельство проливает новый свет на проблему. Современные авторы уже выделяют в Волго-Клязьменском междуречье мерянскую культуру VI—IXвв. как метисную финско-славянскую  .

Впоследствии « Повесть временных лет », описывая ситуацию в конце I тысячелетия, отмечает мерю — в районе Ростова , весь— на Белоозере , мурому— в Муроме .